Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+9°
Boom metrics
Политика17 августа 2021 10:05

Воспоминания офицера ГРУ про войну в Афганистане

25 декабря 1979 года СССР ввел войска в Афганистан. «КП» публикует воспоминания непосредственного участника этих событий - ветерана боевых действий, бывшего офицера спецназа ГРУ, полковника в отставке Ивана Тараненко
kp.ru
25 декабря 1979 года СССР ввел войска в Афганистан.

25 декабря 1979 года СССР ввел войска в Афганистан.

Фото: GLOBAL LOOK PRESS

25 декабря 1979 года в войска Туркестанского военного округа (ТуркВО) поступила директива, подписанная министром обороны СССР маршалом Устиновым. Приказывалось: в тот же день переход и перелет госграницы Демократической Республики Афганистан войсками 40-й армии и авиацией ВВС начать в 15.00. Одними из первых по понтонному мосту через Амударью в 15.00 переправились разведчики и десантно-штурмовой батальон капитана Хабарова: им предстояло занять перевал Саланг и обеспечить прохождение наших войск.

ПЕРВЫЙ КОМЕНДАНТ САЛАНГА

Десантники вышли в назначенный район, установили палатки, обложили их снежными брусьями, выставили посты. Штаб батальона расположился на Саланге. На следующий день комбату позвонил с дорожно-эксплуатационного участка его бригадир Ерухимов (дорогу обслуживали советские специалисты) и сообщил, что к перевалу выдвигается крупная банда. Охрана – танковый взвод афганской армии – просит помощи. Комбат направил туда пулеметчиков. И сам возглавил группу. Обосновались на высотке. Все было тихо. Привезли завтрак. Солдаты и офицеры потянулись к кухне и тут... с гор ударили крупнокалиберные пулеметы и гранатометы. Душманы пошли в атаку... Атаку отбили. Запомнилась она первой боевой потерей – погиб Володя Никитонов, были ранены рядовые Мамедов и Сегуров.

Анатолий Никитонов... Двух отличных токарей, братьев-близнецов Анатолия и Владимира, провожали в армию на Тушинском машиностроительном заводе. Вернулся в родной цех один Анатолий. Владимир погиб на Саланге, отражая нападение бандитов...

Душманы пытались вывести дорогу из строя на широком фронте. Ее уже тогда называли «дорогой жизни». Все необходимое для нормальной жизни - жителей многих районов Афганистана - дрова, питание, топливо для передвижных электростанций – доставлялось на автомашинах по этой дороге. Да и обеспечение 40-й армии (боеприпасы, горючее и т.д.) осуществлялось по этой дороге. Вот почему душманы и их американские и иные покровители одну из главных ставок делали на то, чтобы парализовать движение, отрезать наши гарнизоны и афганские населенные пункты от баз снабжения. Моджахеды взрывали мосты, в глухих ущельях устраивали завалы... Уже многие наши посты отбивали их наскоки. В некоторых кишлаках начался голод. Надо было срочно восстановить движение по дороге.

– В Спасанхе, маленький такой кишлачок, слева – обрыв, справа ласточкиными гнездами прилепились домишки, – рассказывал Хабаров. - И вот смотрю - передняя машина горит, капитан Федулин отстреливается из автомата. Впереди – завал, позади – завал, их пришлось растаскивать под огнем. Прикрывали боевыми машинами грузовики с продовольствием, выводили их из-под обстрела…

Ветеран боевых действий, бывший офицер спецназа ГРУ, полковник в отставке Иван Тараненко

Ветеран боевых действий, бывший офицер спецназа ГРУ, полковник в отставке Иван Тараненко

ОПЕРАЦИЯ В ПАНДЖШЕРЕ

В конце марта 1980 года капитан Хабаров получил приказ сдать перевал Саланг под охрану другому подразделению и готовить десантно-штурмовой батальон к боевым действиям в Панджшере.

Батальону была поставлена задача: пройти вдоль долины до последнего кишлака ущелья Панджшер и вернуться назад. Как вспоминал потом Хабаров, его поразила сама постановка задачи – не захватить и остаться, удерживая эту территорию с населенными пунктами, рудниками, населением, а прийти и уйти. «Кто придет после меня?» – спрашивал себя командир и не находил ответа. А по логике вещей ведь кто-то должен был обязательно прийти на очищенную от противника территорию, будь то наши внутренние войска или подразделение правительственных афганских войск. Возможно, это могли быть коалиционные силы, способные удержать территорию Панджшера и установить там новый порядок.

Советник при командире дислоцировавшегося в Джабаль-ус-Сарандже пехотного полка правительственных войск подполковник Михаил Носов сориентировал Хабарова, что работа для батальона, хотя и десантно-штурмового, но без усиления, без поддержки артиллерии, авиации и спецподразделений, будет крайне опасная и горячая. В ущелье ряд мостов взорван или подготовлен к подрыву, дороги заминированы. Установлены завалы на дорогах, которые тоже заминированы. Горные дороги подорваны во многих местах. Передвижение в большей части долины возможно только на лошадях, пешком или в лучшем случае кое-где на уазиках. Вот и все исходные данные, которые получил Хабаров на тот период.

За сутки до выхода на боевые командир дал батальону отдых, кроме тех, кто был в боевом охранении. Форма одежды – с голым торсом, чтобы понежиться, позагорать под уже набирающим силу в афганских горах мартовским солнышком. Но оружие, как обычно, было при себе – это неотъемлемая часть каждого воина всегда и везде. В последний перед выходом день в одной из лощин расположения батальона провели общее собрание. Все готовились внутренне к трудному и крайне серьезному бою. Командир в своих гвардейцах не сомневался. Самым жестоким наказанием в батальоне для каждого из них было лишение возможности участвовать в предстоящих боевых действиях.

Вот тогда, в период подготовки к бою, младшему сержанту Мовчану объявили, что его отстранили от выхода на боевое действие (кому-то и лагерь надо было охранять). Он подошел к командиру батальона накануне выхода на операцию и сказал: «Товарищ капитан, не возьмете меня, застрелюсь». Пришлось взять, но, к сожалению, он стал первым погибшим в этой операции. Вот и не верь после этого в судьбу...

Сгоревший советский танк под Джалалабадом

Сгоревший советский танк под Джалалабадом

Фото: EAST NEWS

В период подготовки к предстоящей операции комбат предвидел, что Ахмед Шах должен иметь хорошую агентуру на всех уровнях. Значит, он будет заранее осведомлен обо всех замыслах «шурави» – советских. Нужно было что-то предпринять, чтобы ввести противника в заблуждение. Поскольку скрыть подготовку к боевым действиям было абсолютно невозможно, тем более что в планы надо было посвящать афганцев, Хабаров придумал вариант, когда командирам подразделений правительственных войск разъяснялось, что десантники лишь имитируют подготовку к операции в Панджшере, а на самом деле в последний момент скрытно, неожиданно всеми силами они повернут на Бамиан.

В ходе подготовки офицеры батальона специально вели между собой, а также с советниками вблизи афганских офицеров и солдат, которые понимали по-русски, разговоры, смысл которых сводился к тому, что имитируем, мол, всеми силами и средствами выступление на Панджшер, а сами пойдем на Бамиан. Накануне операции на уазике советника, как бы рекогносцируя дорогу на Панджшер, комбат с несколькими офицерами проехал от Джабаль-ус-Сараджа чуть не до Рухи (населенный пункт в Панджшере, где находился передовой батальон пехотного полка афганцев).

То, что уазик с советником, командиром батальона и двумя афганскими офицерами поехал в Руху, естественно, не могло остаться незамеченным. Доехав до Рухи, они сразу развернулись и поехали обратно. Скорее всего, это еще больше укрепило мнение афганской агентуры Ахмад Шаха, что Панджшер – имитация предстоящей операции и «шурави» пойдут на Бамиан.

Комбат доложил свои соображения в штаб армии, попросил подразделения усиления и дополнительные средства экипировки. На его просьбу включить в средства экипировки бронежилеты услышал что-то вроде: «Хабаров, не стыдно будет на тельняшки своих орлов бронежилеты надевать?». После этих слов комбат понял, что выполнение боевой задачи, жизни солдат и офицеров, будут зависеть только от него, от его умения или неумения провести эту предстоящую операцию.

Батальон усилили танковым взводом, батареей 152-мм самоходных гаубиц «Акация», мотострелковой ротой и двумя взводами саперов. Пехотный полк правительственных войск, который стоял в Джабаль-ус-Сарадже, тоже был придан Хабарову на период боевых действий. Конечно, полк очень громко звучало, т.к. он насчитывал в общей сложности примерно 50–60 человек. Совместно с батальоном Хабарова также действовал парашютно-десантный батальон 345-го полка из Баграма под командованием майора Александра Цыганова.

В 5 часов утра 9 апреля 1980 года началась операция. Десантники, как раскаленный нож в масло, вошли в Панджшер. Завязались первые бои под Базараком, появились первые потери. Отработанные заранее действия дали возможность продвигаться с минимальными задержками, в довольно быстром темпе. Расстреливая из танка заминированные на дорогах завалы, наводя с помощью танковых мостоукладчиков мосты через небольшие горные реки и устраняя разрушения на дорогах, сбивая неорганизованное сопротивление моджахедов, десантники шли вперед вдоль долины.

Последним населенным пунктом, куда подчиненным Хабарова удалось проехать на технике, стал Паси-Шахи-Мардан, где располагались штаб Ахмад Шаха, его «администрация»и тюрьма. Столь стремительное продвижение наших десантников и быстрое подавление слабого сопротивления отдельных огневых точек моджахедов застало Ахмад Шаха врасплох. Моджахеды в спешке покидали Паси-Шахи-Мардан. Из их штаба даже не успели вывезти папки с документами, списками и удостоверениями, фотографиями партийных активистов и членами вооруженных отрядов. Все было второпях брошено в 100–300 метрах от здания. Видимо, вертолетчики реактивными снарядами прошлись по разбегавшимся в разные стороны моджахедам.

Танковая бригада советских войск и местных беженцев на дороге разрушенного села в Кандагарской области.

Танковая бригада советских войск и местных беженцев на дороге разрушенного села в Кандагарской области.

Фото: EAST NEWS

Затем, оставив под прикрытием технику, по горной тропе батальон выдвинулся к самому последнему населенному пункту. Ночью комбат, выставив боевое охранение, дал возможность личному составу отдохнуть.

Разведчикам была поставлена задача: обходными тропами выдвинуться и перекрыть отход моджахедов из последнего населенного пункта, что было четко выполнено. А с рассветом основные силы двинулись на последний кишлак.

Все! Панджшер был взят. Мне вспоминаются стихи моего сослуживца полковника Владимира Красюка:

Оставим же, мужчины,

Мы страхи про запас.

Панджерские вершины

Пускай запомнят нас.

Нам совесть не позволит

Держаться в стороне,

Хоть на руках мозоли

И жутко на броне.

Дальше надо было установить гарнизоны, связь, взаимодействие со старейшинами. Создать новые органы власти и обеспечить их безопасность.

Но увы! Сделали все совсем по-другому. Во второй половине дня Хабарову поступил приказ от старшего начальника: срочно отходить, выдвигаться в район Паси-Шахи-Мардана, где осталась техника. Комбат даже многие годы спустя задавался вопросом: чем руководствовался начальник, отдавая такой приказ, ведь надо было пройти по горам более 30 км по горной тропе, что до наступления ночи сделать было невозможно? Аккумуляторы на радиостанциях разрядились. На просьбу доставить питание для радиостанций вертолетами «сверху» не отреагировали, доставили только сухие пайки. Десантники возвращались назад ночью без связи, без прикрытия вертолетов по единственной горной тропе. Как следствие, разведдозор попал в засаду. Засада была укрыта в «лисьих норах» (в двух метрах пройдешь и ничего не увидишь). И тут же сверху на них посыпались – видимо хотели взять живыми – бандиты.

Капитан Хабаров (он ближе всех оказался к разведке) с группой десантников бросился на выручку. Атаку отбили, но сами попали под настильный пулеметный огонь. Разрывная пуля раздробила Хабарову плечевую кость, вторая ударила в ту же руку ниже локтя. Он еще был в сознании, вытащил раненого десантника, а сознание потерял уже в вертолете... Старшина Юрий Зобкин, спас комбата Хабарова, отстреливаясь от наседавших душманов, вынес его тяжелораненого с поля боя.

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

О первом чуде, которое совершили кабульские хирурги: сохранили, пришили «на божьем слове» висевшую на лохмотьях кожи руку (разрывная пуля вырвала четыре сантиметра кости правого плеча и двуглавую мышцу(бицепс), разрушила нервно-сосудистый пучок), – ему рассказали уже в окружном госпитале. Ташкентские врачи вывели его из тяжелого общего состояния, борьбу с остроразвивающимся остеомиелитом продолжили хирурги военного госпиталя имени Бурденко, а ортопедическое лечение проводилось в специальном медцентре.

Офицеры и солдаты, которые увольнялись, заходили к комбату сначала в госпиталь в Ташкенте (гдеон поперхвах лечился), потом в Москве, в госпитале имени Бурденко и недоуменно спрашивали: «Почему мы ушли так поспешно из Панджшера? Какой смысл был в этой операции?».

Что комбат мог ответить на вопрос, который мучил его самого все бессонные ночи в госпиталях? Они ценой жизни и здоровья солдат и офицеров выполнили поставленную им боевую задачу, а потом те, кто эту задачу ставил, бездарно распорядились ее результатами. Они просто не знали, что им делать дальше. И в дальнейшем, на протяжении всей этой войны практически все операции заканчивались подобным образом. Развязывали боевые действия, гибли наши солдаты и офицеры, гибли военнослужащие правительственных войск, гибли моджахеды и мирное население. После операции войска уходили из района ее проведения, и все возвращалось на круги своя.

Почти нелегально (минуя кадры ВДВ), спецкор военного отдела газеты «Правда» В. Верстаков попросил начальника академии им. М.В. Фрунзе рассмотреть вопрос о поступлении Хабарова на учебу. Хабаров сдал вступительные экзамены в академию между двумя тяжелыми операциями, а когда узнал о зачислении, неожиданно открыл, что ночи не так уж длинны и боли вроде бы стали слабее. Занимался много и упорно. «Я не мог себе позволить учиться на тройки, могли сказать, что жалеют инвалида». И цель поставил перед собой, казалось, совсем уж невозможную: не только сохранить руку, но и заставить ее работать.

Двенадцать месяцев рука в «капкане» (аппарат для сращивания костей), перебиты нервы – ни один мускул не работал. Кости срослись, нервы хирурги сшили, но предупредили: «Все теперь зависит от вас. Работайте...». И он работал: массаж, гимнастика...

Каждый день по нескольку часов. Чтобы рука «ожила» – научился поднимать ее на 5–10 сантиметров, – потребовалось около года, через полтора зашевелились пальцы, а чтобы взять, вернее, вложить в руку карандаш и вывести обыкновенную палочку, потребовалось еще несколько месяцев изнурительного труда...

Как-то в конце рабочего дня Леонид позвонил мне на службу из госпиталя Бурденко: «Меня хотят уволить из армии, как быть?». Звоню полковнику, начальнику отдела кадров ВДВ, спрашиваю о судьбе майора Хабарова. «Готовим документы на увольнение по ранению», – слышу ответ.

– Как вы можете уволить слушателя академии?

– Какой слушатель? Он в госпитале уже два года.

Разговор состоялся жесткий. «Разберусь, товарищ подполковник, – было ответом. Через некоторое время майор Хабаров был назначен на должность командир полка.

Писал рапорты с просьбой вернуться в Афганистан. Понимал, что его боевой опыт нужен там как воздух. И пришло долгожданное назначение – начальник штаба десантно-штурмовой бригады (ДШБР). Что случилось позже – очередное ранение...

У меня в архиве лежит копия письма подполковника Хабарова начальнику Главного политического управления СА и ВМФ генерал-полковнику А. Лизичеву: «...Прошу Вас разрешить закончить установленный срок службы в ДРА в строевой должности, связанной с непосредственным руководством и проведением боевых действий...»

Склоняю свою седую голову перед мужеством этого наследника ратной славы русского воинства, боевого офицера, прекрасного человека и надежного товарища, умеющего побеждать в критических ситуациях. Воспитал двух сыновей – офицеров-десантников, воевавших в Чечне.

Советские войска в Кабуле

Советские войска в Кабуле

Фото: EAST NEWS

АСАДАБАДСКИЕ ЕГЕРЯ

Об участии советских войск в афганской войне написано много.

Однако, несмотря на широкий круг тем, затронутых в публикациях, еще остается немало белых пятен в ее истории, в том числе действия советского спецназа против вооруженной оппозиции в Афганистане.

В СССР все, что связано с войсками спецназначения, было окутано плотной завесой секретности. Любая попытка упоминания о них пресекалась цензурой. В июне 1985 года, находясь в очередной спецкомандировке в Афганистане, по служебным делам я оказался в Асадабаде. Этот маленький город - столица провинции Кунар. Он расположился на берегу реки всего в 15 километрах от пакистанской границы. Это был самый восточный пункт дислокации советских войск. А по ту сторону границы – сплошные тренировочные центры моджахедов.

Южнее Асадабада душманов обучали советники из Пакистана, в районе Асмара - американцы и французы. Много было и китайских инструкторов. Через провинцию Кунар проходило более 20 транзитных караванных маршрутов из Пакистана. Не случайно эти места называли краем непуганых духов. Не на голом месте и не случайно родилась солдатская поговорка:

- Если хочешь пулю в зад - поезжай в Асадабад!

В окрестностях Асадабада, на берегу быстрой горной реки, стоял батальон Спецназа ГРУ (Главного разведуправления Генерального штаба ВС СССР).

Зарылся в землю, в камни, оборудовал огневые позиции, ходы сообщений, наблюдательные посты, готов к любым неожиданностям.

На другом берегу - серые скалы подходят прямо к воде. На нашей стороне лежал сбитый моджахедами и обгоревший вертолет Ми-24, стоял подорванный танк, а рядом - остовы нескольких разбитых грузовых автомобилей.

Искореженный металл, своего рода баррикады. Вдали были еле различимые глинобитные афганские домики. Идет по полю с волом крестьянин, нажимает на рукоятку сохи. Вол худющий, соха деревянная. Но борозды ровненькие, их уже много. Видимо, пашет не один день…

Командир нашего вертолета подполковник Целовальник сделал над лагерем круг, завис над очищенной от валунов площадкой, внизу трепетал на шесте полосатый конус, показывающий силу и направление ветра. Непроницаемое облако коричневой пыли на мгновение окутало наш Ми-8, Когда оно исчезло, глазам моим открылась штабная машина, антенна радиостанции, защищенные валунами огневые позиции. Рядом садятся еще три Ми-8 и вертолеты прикрытия (Ми-24).

Нас встречает офицер в камуфляже, без знаков различия, под 190 сантиметров роста, с классической атлетической фигурой.

- Майор Быков, - представился он.

На плацу замер строй солдат и офицеров. Краткий инструктаж…

- Вопросы есть?

- Вопросов нет,- отвечает сам себе комбат.

- По машинам!

Взлетаем. Уже на борту спрашиваю командира о настроении личного состава. Он отвечает как-то неохотно, но с улыбкой:

- Не знаю кто вы. Но если летите на операцию с нами, значит наш человек.

В то время, как и положено, о боевых делах отряда майора Быкова мало кто знал даже в частях 40-й армии. Зато о мастерстве, мужестве и боевых подвигах спецназовцев, подчиненных Георгия Быкова ( командира 334 отряда) заговорили уважительно американские и западноевропейские специалисты, работавшие советниками на базах подготовки афганских моджахедов на территории Пакистана. Кем-то из них, явно западных военных, было дано громкое название «Асадабадские егеря», подхваченное вскоре местным населением и мятежниками, сначала в провинциях Кунар и Нангархар, а позже - по всему Афганистану.

Позднее в Афганистане в частях спецназа, не было более популярной личности, чем командир 334 отряда майор Быков.

Да и у душманов он «пользовался авторитетом». Ведь не за красивые глаза один из лидеров душманов Гульбеддин Хекматияр обещал три миллиона афганей за голову Быкова.

Под стать командиру батальона были и его офицеры. Одним из талантливых воспитанников Быкова был начальник разведки старший лейтенант Олег Якута, который попал в Афганистан двадцатилетним лейтенантом. За первые пять месяцев службы в Афганистане он прочно завоевал деловой авторитет офицера, обладающего завидным хладнокровием, изобретательной хитринкой и острой смекалкой разведчика. Неоднократно эти качества спасали жизнь и ему и его подчиненным, и всему отряду.

Ярким подтверждением тому явилась операция, состоявшаяся 3 декабря 1985 года, когда в ходе ожесточенного боя группа Якуты оказала помощь спецназовцам, попавшим в засаду моджахедов. Действуя cамоотверженно, дерзко и решительно, лейтенант Якута в том бою спас от неминуемой гибели своих товарищей. Реальная смерть висела и над головой молодого лейтенанта. Плотность огня противника была такова, что командир группы Якута за несколько минут боя получил два пулевых ранения в руку и колено. Несмотря на ранения, лейтенант продолжал грамотно руководить боем и вынудил превосходящую по численности группу духов отступить. За этот бой лейтенант Якута был представлен к награждению орденом Красной Звезды. А сколько было таких боев….

В апреле 1986 года в районе Чайшан – Масти (провинция Кабул) спецгруппа Якуты в ходе скоротечного боя захватила в плен 9 видных деятелей моджахедов , а десятерых охранников уничтожила. В ходе этого боя Якута получил контузию.

В целом же Якута, командуя группой захвата, захватил в плен 20 главарей и заместителей командиров 4 крупных бандформирований, участвовал в захвате и уничтожении ряда крупных складов с оружием и боеприпасами в хорошо охраняемых укрепленных районах Карера, Гошта и другие, находившихся в тылу противника на границе с Пакистаном и в глубине территории Афганистана.

Наиболее же выдающимся личным подвигом лейтенанта Якуты является организация им разведки и оборонительных боев в районе Нуристана, контролируемого бандформированием Сарвахином, в рядах которого находилось более 3 тысяч моджахедов.

25 декабря 1986 года лейтенант Якута во главе группы разведчиков, под прикрытием афганских беженцев был переброшен на вертолетах афганских ВВС в город Барикот.

Как выяснилось позже, по данным агентурной разведки, появление нашего разведчика в Барикоте совпало по времени с началом крупной операции спланированной ЦРУ и спецслужбами Пакистана совместно с лидером моджахедов Гульбеддином Хекматияром. Суть планируемой ими операции, под условным названием «Сердце Азии», заключалась в стремительном захвате области Нуристан с объявлением нового государства со столицей в Барикоте.

Наступление моджахедов началось через несколько дней после десантирования Якуты в город. В первые часы в ночь с 27 на 28 декабря 1986 года моджахеды уничтожили или рассеяли два батальона пограничного полка афганской армии, прикрывающие город с востока и севера. Тяжелый, кровопролитный бой вел 3-й батальон, наиболее боеспособный и преданный командиру полка. Началась паника и попытки массового дезертирства и предательства со стороны сарбозов. В этой обстановке лейтенант Якута, находясь в рядах обороняющихся, вместе с командиром пограничного батальона увлек личным примером остатки сорбозов на отражение атак моджахедов, чем спас ситуацию в самый критический момент ее развития.

Командир афганского погранполка, четверо советских советников и часть комендантской роты полка предприняли попытку выехать из города в сторону Асадабада. Но лейтенант Якута принял решение не оставлять пункт постоянной дислокации, а организовать оборону на территории старой крепости (где дислоцировался штаб полка), с использованием всех имеющихся средств, в том числе новейших мин «Охота – 2», которые разведчики привезли с собой для минирования караванных маршрутов моджахедов.

Афганцы и наши советники полностью подчинились боевому чутью разведчика.

И как они сами признались, - не ошиблись. Оборона крепости, выбранная Якутой, для отражения штурма массовых сил противника, профессионально подготовленная система огня и минно-взрывных заграждений, позволила отразить атаки превосходящих сил моджахедов. Непрерывный бой продолжался трое суток.

Не сумев взять крепость с первого штурма, моджахеды понесли существенные потери, в том числе и на минных полях, установленных ночью лично лейтенантом Якутой. Затем началась длительная осада крепости.

Обстреливая крепостное сооружение реактивными снарядами, артиллерией и минометами, они вновь и вновь повторяли атаки, но встреченные упорным сопротивлением обороняющихся, откатывались назад.

Со слов наших военных советников Бекова и Вавилова, в этот период лейтенант Якута был душой обороны. Он демонстрировал спокойствие и уверенность в своих силах и в устойчивости созданной обороны. Когда опускались сумерки, лейтенант скрытно выходил из крепости и осуществлял эшелонированное минирование путей движения моджахедов от переправы к городу. При этом, пользуясь бесшумным оружием, расстреливал духов, уцелевших на подрывах.

Его действия были дерзкими и наносили ощутимый урон противнику. Моджахеды начали паниковать и отказывались идти на афганскую территорию.

Американские советники, получившие информацию о действующем в крепости «шурави – шайтане», устроили за «ночным охотником» настоящую контрохоту, но удача была на стороне лейтенанта Якуты, который по словам советников, стал еще более осторожен и изощрен.

За неделю боев в Барикоте слухи об отважном лейтенанте дошли до Джелалабада и Кабула. Генерал армии Вареников вылетел в Джелалабад, в штаб 15-й бригады спецназа ГРУ, и заслушал комбрига Старова по развитию ситуации в Барикоте.

После принятия решения об эвакуации из города наших советников и группы разведчиков во главе с лейтенантом Якутой, Вареников вызвал на связь лейтенанта Якуту и выслушал его мнение о целесообразности дальнейших боевых действий. Лейтенант доложил генералу армии что, на его взгляд, город оставлять нельзя, а целесообразно закрепить ситуацию в нашу пользу и удерживать город. Вареников согласился с доводами лейтенанта и утвердил это решение. Вскоре для поддержки защитников крепости в Барикот было десантировано на 20 вертолетах подразделение элитного афганского «президентского командос».

Кровопролитные бои в Барикоте продолжались еще трое суток, противник повсеместно был выбит с занимаемых позиций и вынужден был уйти на пакистанскую территорию.

Как позднее выяснилось из агентурных источников, моджахеды потеряли в боях под Барикотом убитыми ранеными более 600 человек.

По личному распоряжению генерала армии Варенникова лейтенант Якута был представлен к званию Героя Советского Союза.

Но звание Героя лейтенант Олег Якута так и не получил. Кадровики в штабе ТуркВО посчитали, что хватит с него и трех орденов Красной Звезды…

За два года боевой службы в Афганистане, в неполные двадцать три Он был представлен к пяти орденам и к званию Героя Советского Союза, а вот, возвратясь «из-за речки», домой в разваливающуюся армию, оказался невостребованным и уволился в звании майора. Вот такую легендарную личность потеряла Российская армия…