Осталось натянуть тонкие белые перчатки, а уже на них — перчатки скафандра с плотными резинками на концах, там, где подушечки пальцев.
— Ну занимай место!
А я с непривычки и развернуться на месте-то не могу. Топчусь, примериваюсь, с какой ноги шагнуть. Скафандр устроен так, что лежать в нем удобно. А вот ходить — не очень, руки как бы сведены вперед. Поэтому, если кто-то замечал, космонавты идут к ракете, вывернув плечи, словно качки в спортзале.
Я укладываюсь в кресло. Закидываю ноги на подножки. В такой позе легче переносить перегрузки.
Лязг, бум. Прямо на меня надвигается приборная панель — три монитора с сенсорными экранами. Пальцем я нажимаю на значки и сочетания букв. Вот моя «траектория». Вот карта местности, над которой я «пролетаю». Вот время в Москве и циклограмма (расписание по-граждански) полета. Датчики показывают, в каком состоянии системы корабля. А на этом экране компьютер считает время подлета к станции, зоны свет/тень, когда корабль в зоне связи. В «Союзе» это огромный пульт, а здесь все можно охватить одним взглядом.
— Ну занимай место!
А я с непривычки и развернуться на месте-то не могу. Топчусь, примериваюсь, с какой ноги шагнуть. Скафандр устроен так, что лежать в нем удобно. А вот ходить — не очень, руки как бы сведены вперед. Поэтому, если кто-то замечал, космонавты идут к ракете, вывернув плечи, словно качки в спортзале.
Я укладываюсь в кресло. Закидываю ноги на подножки. В такой позе легче переносить перегрузки.
Лязг, бум. Прямо на меня надвигается приборная панель — три монитора с сенсорными экранами. Пальцем я нажимаю на значки и сочетания букв. Вот моя «траектория». Вот карта местности, над которой я «пролетаю». Вот время в Москве и циклограмма (расписание по-граждански) полета. Датчики показывают, в каком состоянии системы корабля. А на этом экране компьютер считает время подлета к станции, зоны свет/тень, когда корабль в зоне связи. В «Союзе» это огромный пульт, а здесь все можно охватить одним взглядом.